синхронный перевод на эстонский язык

Театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина (Москва) 

Александр Островский 
ШУТНИКИ

Режиссер-постановщик: Евгений Марчелли
Художник-сценограф: Дмитрий Разумов
Художник по костюмам: Мария Данилова
Музыкальное оформление: Валерий Чернышев
Художник по свету: Анатолий Кузнецов
Звук: Татьяна Никитина, Екатерина Павлова

Артисты: Константин Райкин, Алена Разживина,Ульяна Лисицина / Анна Петрова, Илья Рогов, Денис Суханов, Антон Егоров, Роман Матюнин, Михаил Ширяев, Марина Иванова / Эльвира Кекеева, Игорь Гудеев, Сергей Бубнов, Елена Голякова, Алина Доценко, Розалия Каюмова, Константин Новичков, Алексей Фалько, Софья Щербакова, Елена Березнова, Никита Григорьев, Павел Алексеев, Ярослав Медведев, Ася Калинина

Продолжительность 2 часа
12+

По сюжету пьеса сначала показалась слишком простой и бесхитростной, мне как режиссеру хотелось чего-то резкого, парадоксального, не хватало навороченных, жестких ситуаций. В «Шутниках» даже серьезных страстей нет. Я люблю истории более провокационные, в которых есть загадки, вопросы, интриги. Но потом я начал раздумывать, много раз перечитывал пьесу. Вдруг, она начала мне нравиться именно своей наивностью, простотой. 

Поскольку речь в пьесе все-таки идет про любовь, мне захотелось проследить эту же тему на примере более известных пьес Островского. Любовь у Островского часто заканчивается смертью: «Бесприданница», «Гроза», «Снегурочка». В «Шутниках» все заканчивается благополучно. Мы решили контрапунктом представить эти трагичные финалы. Поэтому в пьесе возникают персонажи из других пьес. Это связано еще и с тем, что сам Островский во втором явлении вводит много действующих лиц. Они вне сюжета, это абсурд– появление такого большого количества новых участников. Они привносят совершенно отвлеченную историю, называют непонятные фамилии, которые к пьесе не имеют никакого отношения. Я подумал, а почему бы не использовать фамилии из других пьес Островского. Из этого странного явления, которое вообще можно было бы выкинуть, мы делаем некий шаг в мир Островского.

Евгений Марчелли, интервью журналу «Театр» 

Сценограф Дмитрий Разумов не строил на сцене бедный домик, где живет чиновник Оброшенов с двумя дочерьми – засидевшейся в девках Анной и юной Верочкой. Перед зрителем – помост на грубых серых камнях, ринг или площадные подмостки, над ними – листы гофрированной жести. В этом мире уюта нет и пощады тоже не будет. Это ясно понимает главный герой в исполнении Константина Райкина. Выходит он на помост как на арену – в башмаках с огромными клоунскими носами, майке и широких штанах на подтяжках. Его способ выживать – самоумаляться, валять дурака на потеху богатым, по-щенячьи падать на спину и болтать лапками перед благодетелем Хрюковым, из своей зависимости цирк устраивать и цирком же этим зарабатывать. 

В этом унижении может быть одна тайная гордость – артистическое мастерство. И недаром тени Чаплина и Майкла Джексона Райкин набрасывает летучим пластическим рисунком. И одна гордость явная: не все на продажу, есть предел, где достоинство в нем остается неприступным – это отцовство.

журнал «Театрал-online» 

«Шутники» в постановке Евгения Марчелли меньше всего напоминают привычного А.Н. Островского. Здесь нет и следа купеческого Замоскворечья, да и вообще примет какого-либо района или города. Есть только оплывшая серая конструкция, с вросшими в землю полуслепыми окошками и жалкой березкой в развалинах. Герои пьесы одеты в костюмы, лишенные примет времени, а жанр спектакля представляет собой нечто среднее между театром абсурда и мрачным комиксом.

Историю о судьбе отставного чиновника Оброшенова и двух его дочерей режиссер довольно решительно выводит из области театра психологического и переносит в графическую, изобразительную. Актеры не играют, а представляют своих персонажей, рисуют почти шаржи. Фантастическая пластика Константина Райкина превращает Павла Прохоровича Оброшенова в существо невероятное, с мгновенными перепадами от бесконечной униженности, когда он превращается чуть ли не в собаку, елозящую пузом кверху под ногами богатого купца Филимона Протасьича Хрюкова (Денис Суханов), до фигуры почти короля Лира, когда умоляет старшую дочь Анну согласиться на брак с тем же Хрюковым ради семьи. Эту гамму актер проигрывает так стремительно, что переходы из одного состояния в другое в моменты преображения почти не улавливаются.

газета «Экран и сцена»